Я прилетел сюда зачем-то, на ночь глядя,
И смертным боем бьюсь в гостиничную дверь,
Но как повымерли за стойкой эти… тети,
Конечно, дрыхнут, и куда же я теперь?

Я бьюсь сильней, но это слабо помогает.
Скажите, граждане, куда же я попал?
Я поражен: с меня никто не вымогает,
А я бы дал, клянусь здоровьем, я бы дал!

Я здесь стою один, как тень на полустанке.
Закутанный в халат, на лавке спит узбек.
Эй, кто-нибудь, прошу, откликнитесь, гражданки,
Последний раз прошу, пустите на ночлег!

Откройте дверь, я очумел от перелетов,
Во всех портах обледененье полосы.
Вы что, обляденели, эй вы, кто там?
Давно за полночь пробили часы!

Закрыто крепко все на крючья и засовы.
Я начинаю, стоя, сладко засыпать.
Последний шанс иссяк, остались только вдовы —
Они меня поймут, но где их раскопать?

Я чем-то стал похож на волка-одиночку,
Болит, как раньше с перепою, голова.
Я мог бы подарить вдове такую ночку,
Ну, где же ты, моя веселая вдова?

По улице иду, заглядываю в окна,
Вдруг женский голос тихо просит закурить.
Я всем своим нутром, до самых пяток екнул
И с перепугу сердце вдруг начало шалить.

Косметикой в меня пахнуло дуновенье,
Как свежий ветер в растворенное окно —
Уж если есть на свете чудное мгновенье,
Я сразу понял: это именно оно!

Пока свечой горела спичка, мы молчали.
Когда ж ее огонь беспомощно погас,
Я ей сказал, что в ней души уже не чаю
И эта ночь, увы, свела навеки нас!

Она мне отвечала что-то в том же стиле
И прошептала тихо, сев на чемодан:
“В гостиницу меня сегодня не пустили.
И вот теперь согласна хоть куда!”.

Я прикусил язык совместно с сигаретой
И тоже, сев на свой раздувшийся портфель,
Доверчиво вещал: “Скажу вам по секрету,
Я пять минут назад стучался в ту же дверь!”.

Мы хохотали заразительно и звонко
И подавали нежелательный пример.
Она была вполне приличная девчонка,
А я еще вполне приличный кавалер.

Кварталы и дворы стихали и пустели.
И город вскоре, обессилевший, затих.
Как не хватало нам всего одной постели,
Всего одной, но только на двоих!

1983 год